Рид Грачев - Ничей брат[рассказы]
«Надо выступить, — подумал Мухин, — а то нехорошо. Подожду, пусть еще спросят».
Он посмотрел вперед и увидел толстую шею директора, сидящего в первом ряду. Вдруг шея начала краснеть, покраснели уши, и Мухин увидел, как продолжается краснота под редкими волосами на затылке.
«Ну вот, — подумал Мухин, — надо выступать».
Он кашлянул, поднялся и сказал неуверенно:
— Давайте я…
Председатель сел и сказал:
— Давай, Кузьма Петрович…
Мухин прошел боком между рядами, подошел к трибуне и взглянул на директора. Директор впился в него маленькими круглыми глазами, наклонил голову и снова начал краснеть, теперь со лба. Мухин откашлялся и сказал, глядя на лоб директора:
— Тут, товарищи, правильно про хулиганов говорится. И правильно, товарищи, — с ними надо бороться.
Директор закрыл глаза, потом поднял голову и тоже стал смотреть на Мухина.
«На нос смотрит, — подумал Мухин, — нехорошо. Нос–то у меня красный…»
— А то, товарищи, как же это иной раз выходит, — сказал он, твердо глядя в глаза директору, — выходит, товарищи, иногда нехорошо… Иду я мимо «Великана», вижу — человека бьют…
Он перевел дух, когда директор опустил глаза.
— И вот они его бьют, на что я, товарищи, смотреть равнодушно не мог. На одного, понимаете, трое… А он ничего — сдачи дает…
Директор снова поднял глаза на Мухина.
«Надо кончать, — подумал Мухин. — Ладно и так».
— И я, значит, одному дал. Так они того бросили, на меня накинулись. Вот так…
— Все? — спросил председатель.
— Все, — с облегчением сказал Мухин.
Он подумал, что теперь все в порядке, и, когда закрыли собрание, спустился вниз последним, чтобы не встречаться с директором. Зашел внизу в конторку к мастеру Архипову, но мастер ушел, и он стал разговаривать с учетчицей, слушая, как проходят за спиной люди, и радуясь этому неизвестно почему. Он уже попрощался с учетчицей, когда увидел, что по лестнице идет директор. Тогда он улыбнулся. Директор улыбнулся в ответ и покраснел. «Опять, — подумал Мухин. — Чего это он сердится?» Но директор не сердился. Он встал против Мухина и спросил:
— А что дальше было, Кузьма Петрович?
— Эх, Осип Андреич, одни неприятности, — радостно сказал Мухин. — Побили меня, бросили и ушли.
— М-да, — мрачно сказал директор, засопел, потоптался на месте, глядя в сторону, и протянул Мухину руку: — Всего доброго, Кузьма Петрович.
Мухин пошел домой спокойный.
На следующий день Мухин получал молотки для механического цеха. Ему показалось, что молотки не такие, как нужно, но других не было, и Мухин выписал три ящика. Потом он вышел на улицу и спрятал нос в воротник, потому что на улице стало холоднее. Было еще рано, и пошел пешком. Шел, останавливаясь перед витринами, пропуская на перекрестках все машины. Спустился в буфет–автомат. Кассирша и буфетчица переговаривались со своих мест и не посмотрели на Мухина. Он прочел все надписи на автоматах, купил жетон на сто граммов волжского вина, подождал, пока из крана упадет последняя капля, и выпил.
На душе стало чуть веселее, но тут же Мухин вспомнил директора и молотки. С молотками может выйти неприятность, молотки круглощекие и боек выпуклый, непонятно зачем.
Он вышел из буфета и снова стал смотреть на витрины, но витрин по той стороне улицы, где он шел, было мало. Мухин посмотрел на большие часы и понял, что приедет на работу после перерыва. Тогда он сел в трамвай.
…Вахтерша в проходной пила чай, и Мухин, идя от двери к турникету, непрерывно ей улыбался. Подойдя ближе, он увидел, что она дует на чай и хмурится. Мухин опустил глаза, свернул в коридор и быстро прошел мимо кабинета директора. Из–за двери механического ему в глаза полыхнуло синеватое пламя сварки, он зажмурился и налетел на рулон бумаги. Из–за рулона появилась голова подсобника. Подсобник ругнулся, Мухин виновато улыбнулся и прижался к стене, освобождая проход, а потом побежал в склад.
Кладовщица Муся щелкала на счетах. Мухин весело поздоровался с ней, снял пальто, надел синий рабочий халат и спросил Мусю:
— Как живем?
— Хорошо, — ответила Муся, не поднимая головы. — Механики просят двести седьмые подшипники…
— Вот как! — жизнерадостно сказал Мухин. — Хорошо!
Он вынул из кармана блокнот и карандаш и старательно записал о подшипниках.
— А что мне, Кузьма Петрович, приснилось сегодня, — сказала Муся. — Будто я работала–работала в цехе, и отчего–то у меня на спине бугор появился мягкий, будто кровь туда натекла… Я хожу и всем говорю, что у меня спина больная, нагибаться трудно, тяжелое поднимать… И будто Ваня этот, Семенов, бригадир, смеется и все говорит, что ничего, Муся, ничего, мол, с тобой не случится, давай, дескать, Муся, работай…
— Ну и что? — спросил Мухин.
— Да нет, ничего, — сказала Муся. — Сон только странный какой. И не бывало ничего такого отроду…
— Мне вот тоже сон однажды приснился, — сказал Мухин. — Будто бы насморк и не продохнуть. Ну прямо хоть помирай… Так и вправду насморк был…
— А у меня ничего такого не было, — сказала Муся и снова стала считать на счетах.
Мухин посмотрел на себя в лист полированного железа.
«Нос–то опять красный, — подумал он. — Будто нарочно».
Потом он зашел в гвоздевое отделение и попытался поддеть совком дюймовые гвозди, но у него не вышло. Тогда он прошел мимо Муси деловым шагом и выглянул в коридор. Там никого не было. Он пошел по коридору и увидел, что из механического цеха вытаскивают станок.
— Эх, раз, эх, раз! — кричал из–за двери бригадир Семенов. Другие рабочие принимали станок на ломы. Когда станок опустился, Мухин вдруг заметил за станком директора.
Мухин встал к стене и увидел, что директор переступает с ноги на ногу, как вчера. Из–за станка пройти было нельзя. Директор быстро повернулся и ушел.
Станок утащили, Мухин пошел в склад, постоял, подумал и решил обойти начальников цехов, собрать у них заявки. Когда он поднялся в коридор, директор стоял там и разговаривал с главным инженером. Директор оглянулся на Мухина, но тут его позвала к телефону секретарша. Мухин перевел дух и пошел на второй этаж.
На площадке второго этажа он услышал шаги директора по железным ступеням и быстро поднялся на третий этаж. В электроцехе он взял заявку на провода, и, когда спускался, его нагнала кабина лифта. Сквозь решетку Мухин увидел директора. Ему показалось, что директор махнул рукой и крикнул. Мухин понесся вниз и оказался в подвале раньше, чем опустилась кабина. Он с облегчением подумал, что директор, наверное, вышел на первом этаже, но, открывая дверь склада, увидел, что директор идет по коридору и лицо у него мрачное.
— Директор, — шепнул он Мусе.
Муся придвинула к себе счеты и сказала спокойно:
— Наверное, в механический пошел.
Мухин приоткрыл дверь, увидел, что коридор пуст, и по телу его прошла веселящая дрожь.
— Муся, — сказал он, — дай–ка щепотку чаю на всякий случай.
Муся достойно улыбнулась, выдвинула ящик стола, достала пачку и насыпала ему чаю на ладонь. Мухин пожевал чай, поискал, куда сплюнуть, не нашел и проглотил горькую кашицу. Он придвинул к столу второй стул, сел и стал переписывать в блокнот заявку на провода.
Когда раскрылась дверь, он вздрогнул. Муся защелкала на счетах. Директор наклонил голову и вошел.
— Кузьма Петрович, привет! — сказал директор. — Муся, привет!
— Здравствуйте, Осип Андреевич, — весело ответил Мухин, вскочил и придвинул стул директору.
— Слушай, Кузьма Петрович, — сказал директор, — весь день тебя ищу…
— Да, — очень серьезно ответил Мухин.
— Понимаешь, надо тебе на комбинат ехать. Потряси их там, иначе с планом не вылезем. Через неделю бумаге конец.
— Когда ехать? — с готовностью спросил Мухин.
— Да хоть сегодня, — сказал директор. — И без бумаги не возвращайся!
— Есть! — радостно и громко сказал Мухин и проводил директора до двери.
Вахтерша пила с блюдечка чай.
— Вот, — сказал Мухин, — еду в командировку! — И показал вахтерше издали удостоверение.
— С богом, — спокойно ответила вахтерша.
— То–то, — важно сказал Мухин.
Подходя к дому, он вспомнил, что не обедал сегодня, и подумал, что сын, наверное, уже вернулся из школы. Но сын стоял около витрины гастронома и глазел на бутылку шампанского.
«Ах, паршивец, — подумал Мухин. — Мать заждалась, а он тут…»
Он подошел к сыну и взял его за ухо. Сын вздрогнул и поднял глаза. Увидев, что его держит за ухо отец, успокоился и отошел от витрины. Мухин отпустил ухо.
— Ах, паршивец, — сказал Мухин, — мать заждалась, а ты тут…
— Я больше не буду, — с готовностью сказал сын.
— Быстрее, — сказал Мухин. — Еду в командировку.
— Папа едет в командировку! — крикнул сын, вбегая в коридор.
